[normandyship]

23.01.2016 в 18:38

Пишет  a.e.housman:

несчастные 1770 слов, а столько мучений; спасибо группе daft punk и саундтреку к фильму трон, без которого я бы это никогда не дописала; спасибо фильму третья звезда, за то что сломал всё фактом своего существования; спасибо Чарльзу за то, что придумала этот хэдканон, а я его для неё воплотила

poe dameron x ben solo
brainwashed!poe x ex-chancellor!ben
tw: death fic

и, когда я забуду всё, что я любил, тогда я умру.

После смерти По Бен отправляется на Явин IV.

Дом, принадлежавший Дэмеронам, давно заброшен – округ, где селились бывшие члены повстанческого альянса, вообще больше напоминает кладбище. Когда-то Бен знал их всех – владельцев этих покинутых зданий и их детей, многих из которых давно уже нет в живых.

Он остаётся там всего на одну ночь. Рано утром, с рассветом, он закапывает урну с прахом в саду, у корней дерева, привезённого Шарой и Люком с Корусканта. Теперь все, кто заботился о нем, мертвы, однажды умрет и Бен, но дерево будет расти ещё долгие долгие годы – набираться сил и подпитываться Силой; могущественное и пугающее напоминание о рано оборвавшихся жизнях; о людях, которых Бен не сумел спасти.

Ему уже поздно учиться чему-то новому – например, врать самому себе. Ему не убежать – ни от собственных дел, ни от собственных воспоминаний, и поэтому Бен Соло, самый известный миротворец в галактике, возвращается на Корускант. Пусть и не знает, ради чего.

/

День, когда По умирает, Бен запоминает до мельчайших подробностей. Не потому, что это их последний день вместе – настоящий последний день случается за неделю до этого.

Потом По забывает – его и своих родителей, империю и сопротивление, всё хорошее и всё плохое, что он когда-то совершил. У него сильно идёт носом кровь, и Бену приходится отвезти его в госпиталь. Окна выходят на залив – шум волн почти заглушает однообразное жужжание не покидающего палаты медицинского дроида. Шесть дней По мучается тяжелыми головными болями; присутствию Бена в палате он не придаёт никакого значения – не прогоняет, но, кажется, и не замечает его.

Бен не знает заранее, что этот день будет последним. Он не просыпается с запоздалым чувством раскаяния, с острым чувством необходимости фиксировать всё происходящее в памяти.
Этот день – такой же, как все предыдущие; По просыпается рано, чувствует себя плохо; дроид вкалывает ему лекарство, а Бен открывает окно; проходит час, затем второй, третий; Бен выпивает ещё одну чашку кофе – в последнее время ему плохо спится; днём По жалуется на сильную боль и получает ещё одну дозу обезболивающего; когда он засыпает, небо едва заметно начинает темнеть – значит, вечером будет шторм.

Сердце По останавливается во сне. Перед этим его дыхание становится чуть ровнее, чуть спокойнее, чуть тише; постепенно оно сходит на нет. Веки вздрагивают, но глаза не открываются; секунда — и его больше нет.

/

В их действительно последний день По спрашивает у Бена, почему тот так и не стал сенатором.

За эти несколько недель Бен привык жить в этой новой, созданной разрушающимся сознанием По реальности; как будто не было никакой другой жизни, кроме той, в которой они здесь и сейчас находятся. Поэтому он не придумывает новую ложь, он просто объясняет По, что —
— ... думаю, я не был достаточно хорош для этой роли.
Но в этот раз По отчего-то ему не верит.

Он заговаривает об этом снова, уже вечером, когда после затянувшейся работы они отправляются на пляж. Бен голоден, но По хочет купаться, и когда он выбирается из воды, — чёлка торчит во все стороны, ресницы слиплись, крупные солёные капли сползают по щекам, и глаза такие красные, будто По плакал, хотя это, конечно, не так — он говорит вдруг:
— Не думаю, что ты прав. Ты всегда был лучше других детей. Лучше нас всех.
— А если этого всё равно было недостаточно?
По фыркает, смешно, слизывает солёную воду с губ, смотрит на Бена с прищуром.
— Что-то ты темнишь, Соло.
Бен откидывается на песок — небо над ним сумеречное, серое, почти прозрачное, и не видно ни одной звезды, будто их вовсе нет, будто во всей вселенной есть только эта планета, а на ней есть только они одни.
— Что если я просто хотел всегда быть с тобой?
По устраивается рядом — он дрожит, от холодной морской воды и вечернего воздуха, и Бен пододвигается ближе, рукав его куртки мгновенно промокает, когда По встречным движением прижимается своим плечом к его.
— Это уже похоже на правдивый ответ, — соглашается По глухим, сломанным голосом.

У Бена разрывается сердце, но он ещё не знает, что в этот момент всё действительно заканчивается.

Утром По просыпается и не может больше его вспомнить.

/

Они больше не ссорятся. Бен объясняет это для себя тем, что с каждым днём ему удаётся всё лучше и лучше врать.

— Я скучаю по матери, — признаётся По одним утром, пока Бен пытается приготовить не самую вкусную яичницу в галактике. Он уже знает, что за этим последует, но это не значит, что он привык к таким разговорам: — когда мы с ней увидимся?

Бен отвечает:
— Скоро, — и это первая правда, которую он говорит По за последнюю неделю.
Это тяжелее, чем говорить ему ложь.

/

Бену 35, когда он наконец понимает, что такое любовь.

Он по-прежнему не уверен, что чувствует её. Жить с этим почти так же невыносимо, как и с неизлечимой болезнью, но теперь Бен знает кое-что и о болезнях, и пока его лучший друг медленно умирает под его присмотром, Бен — нет, он не осознает внезапно, что на самом деле любил этого человека. Он всего лишь находит наименование чувству, которое никогда не умел назвать; маркирует его и прячет подальше в собственное подсознание, чтобы не мешало разбираться с теми проблемами, с которыми он сталкивается здесь и сейчас.

По стягивает с себя футболку; поворачивает голову, закрывает ладонью глаза, чтобы не щуриться на садящееся за спиной Бена солнце; свободной рукой машет ему; волна сбивает его с ног, и По смеётся, звонко и счастливо, кашляет от попавшей в рот солёной воды; он не видит, как Бен машет ему в ответ.

Если эта боль в его сердце и есть любовь, Бен хотел бы никогда не любить.

/

Рей находит его, потому что в самую первую неделю Бен решает проявить слабость — и позволяет себя найти.

Он ждёт, что появится отец или Люк, но когда он видит Рей в дверях собственной мастерской, то понимает, что на самом деле хотел видеть лишь её одну. За спиной Рей — невысокая девочка-чагрианка, внимательно изучает окружающую обстановку одними глазами, почти не поворачивая головы. Она старается не смотреть в его сторону — не то из вежливости, не то из опасения.

— Видел бы ты себя со стороны. Механик, а? Энакину бы это понравилось.

Голос Рей совсем не изменился, хотя сама она стала другой: она больше не ребёнок, и даже не девушка, и Бен не готов к этому. Он замечает собственное взросление, видит, как меняется По, может представить, как постарели его родители, но от осознания, что и Рей тоже становится старше, что она — самый замечательный человек, которого он когда-либо знал, его младшая сестра, его ответственность и его гордость — смертна, как и другие люди, Бену становится дурно.
Он жалеет о её приезде, и Рей должна это чувствовать.

— Первый настоящий мастер-джедай в семье, — Бен улыбается, храбрится ради неё, как и прежде, когда не хотел напугать её или причинить ей боль, — да ещё и с учеником. Вот это Энакину действительно бы понравилось.
Рей отмахивается, садится на первый попавшийся ящик.
— Финн передавал привет.
— Финн терпеть меня не может.
— Так зачем я здесь? — Рей ведёт разговор также, как сражается на световых мечах — при помощи обманных действий и ложных ходов. Она отвлекает Бена мыслями о Финне, чтобы вывести его на необходимое ей признание; эти приёмы наверняка срабатывают с другими людьми, но Бен только морщится от этой попытки выпытать у него правду.
— Я всё-таки не механик, а политик, — напоминает он ей, и Рей легко пожимает плечами.
— Да, полагаю одно не исключает другого. Итак?
Бен поднимается, вытирает руки о футболку. На самом деле у него нет слов, чтобы объяснить ей, что происходит.

Он ведёт их домой, где По безуспешно пытается добыть кофе из сломанной кофемашины.
— Рей! — восклицает он, и прежде, чем она успевает дернуться в сторону, обнимает её одной рукой, другой продолжая держать бесполезную отвертку. Он не помнит, как починить прибор, который варит кофе, и разумеется, он также не помнит, что когда-то пытался её убить.
— Я займусь этим, — Бен осторожно забирает у него инструменты. — Может, ты покажешь Рей пляж, пока я готовлю кофе?

— Значит, он умирает, — это не вопрос, и Бен роняет чашку, которую хотел вымыть, на пол вместе с остатками кофе. — Подожди, то есть ты...
— Я не думал, что...
— Он умирает, — повторяет Рей. — Я думала, ты знаешь это.
Бен опускается на колени, чтобы собрать осколки.
— Ты можешь помочь ему?
— Я не всесильна.
— Значит, Люк...
— И он тоже. Послушай, Бен, нет, — она садится рядом с ним на пол, — не отворачивайся от меня. Послушай. У всего есть предел. У возможностей медицины и у возможностей Силы и у... у человеческой жизни тоже. По достиг своего предела.
— Если ты скажешь, что так даже лучше для него, то...
— Я думаю, так лучше для него. В любом случае, ничего нельзя сделать.
— ...просто уйди из нашего дома.
Рей не может понять его, но он знает, что и осудить его она тоже не может.
— Ты просил помощи, Бен, — напоминает она, и в её голосе ничего, кроме усталости и беспокойства за него. — Вспомнил, что она тебе не нужна?
Бен кивает, не поднимая головы.

/

Бен должен был догадаться, что это конец, когда По забывает, как управлять шаттлом.

Он смотрит на панель так, будто перед ним — чистый лист бумаги, и все эти кнопки, датчики, лампочки и рычаги не имеют никакого смысла. Бену не забыть выражения его лица, когда По понимает, что не просто не может вспомнить последовательность действий, но и отыскать заложенный в них смысл.

— Наверное, лучше мне... — начинает Бен, вставая, чтобы поменять с ним местами, и тогда По в последний раз срывается на него.
Бен не помнит всего, но семь слов остаются с ним до самого конца.

— Я не нуждаюсь в твоей чертовой помощи.

В эту ночь они спят в разных комнатах, а утром встречаются в мастерской, чтобы продолжить работу.

По не извиняется.
Бен никуда не уходит.

/

Иногда Бену снятся кошмары.

По кричит на него; это сон, и Бену ничего не слышно, потому что он не пытается услышать, но слова всё равно прорываются, сквозь окутывающую его пелену, ясные, отчетливые, короткие словно выстрелы. Бен знает каждое из них, потому что уже слышал каждое из них — в день, когда По вернулся из Первого ордена.

— Убей меня, Бен.

— Сделай это. Пожалуйста, сделай это.

— Просто убей меня.

Иногда Бену снятся кошмары и он не может проснуться, потому что это не кошмар.
Это всего лишь жизнь.

/

Когда Бен находит его, он не знает, что у них впереди всего три месяца.

Он не знает, что По перестанет сражаться практически сразу же; что он не будет мужественно противостоять болезни, а просто примет её как должное, как наказание, которое ему предстоит понести, и проведёт эти три месяца, ожидая смерти, которая могла бы наступить позже, если бы он захотел хоть как-то ей воспротивится.

Он не знает, что люди умирают даже в мирное время, и что он не может остановить смерть.

Бен знает только, что когда По встречает его в ангаре — в последний раз они виделись четыре года назад, и Бен пообещал ему, что вернется, и По дожидается его, и когда они видят друг друга в первый раз за эти несколько лет, Бен чувствует себя всесильным.

Бен знает, что это и есть любовь.







*ушла за водкой*